Если такой офицер говорит: «Честь имею!», - в этом можно не сомневаться.
Сухое обозначение должности - инструктор-испытатель в реальной жизни расшифровывается как Учитель с большой буквы. Всем, что он умеет, что испытал сам на себе, он щедро делился с теми, кто проходил испытания и тренировки в Центре подготовки космонавтов (ЦПК). Через его руки прошло подавляющее большинство космонавтов. При этом все те экстремальные нагрузки, с которыми космонавт может столкнуться только один раз, Виктор Алексеевич лично и неоднократно испытал на себе. И не просто испытал, а с трех-четырехкратным превышением.
За время работы в ЦПК им было выполнено бесчисленное множество экстремальных испытаний и исследований, в том числе на установление верхнего предела воздействия вредных условий на возможности человеческого организма.
Он непрерывно в течение 30 часов, а всего почти 3-е суток, одетый только в два спортивных костюма, выживал без ничего в открытой тундре за Полярным кругом при температуре минус 42 градуса при ветре 16 метров в секунду. Наш Герой провел 70 часов в штормовом море в спускаемом аппарате при сильной качке пристегнутым к креслу. Рень В.А. выживал 3 суток в песках летней пустыни при суточных перепадах температур от +15 до +55 °С и при запасе воды всего 2 литра. Таких экспериментов было множество в его жизни, поскольку они необходимы, ведь подобные ситуации могут возникнуть во время полета или при аварийной посадке космического аппарата.
В Фонде «Правопорядок-Щит» знают Рень Виктора Алексеевича также как истинного патриота нашей Родины и активного участника мероприятий по патриотическому воспитанию молодежи.
Виктор Алексеевич – увлекательный рассказчик. Мы с удовольствием представляем вам возможность лично с ним познакомиться и послушать его рассказ о себе и о своей фантастической работе в интервью ведущему Алексею Чугринову на канале «Интеллектуальный университет».
Также приводим выдержки из интервью Виктора Алексеевича о своей профессии радиостанции «Эхо Москвы» от 13 апреля 2020 года, которое взял ведущий А. Нарышкин.
«Виктор Алексеевич, по разным источникам про вас узнал много страшных вещей. Про то, как вы в свое время испытывали собственный организм ради достижений нашей космонавтики. И я хочу начать с вопроса, который обычно своим гостям в этой программе не задаю. У вас здоровье как? Профессиональные ваши заболевания о себе сильно сейчас говорят?
В. Рень ― Я хочу сказать сейчас не только от себя, а обо всех ребятах, которые прошли вот эти жернова. Ни у одного человека, который прошел эти максимальные виды испытаний, нет состояния и диагноза «здоров». Вступали мы на эту тропу, когда были абсолютно здоровы, диагноз «здоров» и лет тридцать поддерживали такое состояние. А вот сейчас, когда расслабились, у кого-то сделано 6-8 операций, у кого-то 32 операции. У меня 3 операции. Но все они — одна сложнее другой. Поэтому те нагрузки, которые перенесли мы с ребятами, сейчас дают о себе знать в полный рост.
А.Нарышкин― Может, вы ведете подсчет, сколько всего через вас прошло космонавтов? Сколько космонавтов…
В.Рень― Практически все космонавты за исключением первого набора. И то, не… Волынов был на подготовке. Я участвовал в его подготовке, Борис Валентинович. Некоторые космонавты, которые, в том числе, из первого набора, были на подготовке, в которой принимал непосредственное участие я. А остальные все наборы практически были с моим участием подготовлены.
А. Нарышкин― То есть, вы всех знаете, они вас знают, они друзья…
В. Рень― Я с одним человеком вообще не встречался, с одним из космонавтов не встречался, с Гагариным. А со всеми остальными пересекались или в плане подготовки или в плане реализации совместных проектов. Или они в качестве руководителей были, направляли нас, организовывали для выполнения определенного вида работ, для достижения целей конкретных в процессе освоения нашего пилотируемого космоса. Встречались мы в разных ипостасях, выступал и я, и они. Поэтому мы очень часто пересекаемся… Одного человека, который я не встречал в этой жизни — Юрий Алексеевич Гагарин. Со всеми остальными пересекались.
Но космонавты, еще раз повторю, нагрузку испытывают в процессе испытательно-тренировочных работ на земле процентов 25-30 от той нагрузки, которую испытывали наши испытатели космической техники.
А.Нарышкин― Это отлично, это то, что нужно. Вам снится работа?
В.Рень― Вы знаете, я очень много раз прыгал с парашютом и очень много раз летал. Особенно в последнее время. Я же до 2019 года подпрыгивал, с парашютом прыгал, летал на невесомость, подлетывал, ездил с ребятами на выживание, в горы ходил, по пересеченной местности километров по 15-20 мы проходили. И мне очень часто сейчас снится то дело, которому я посвятил жизнь. Снятся полеты на невесомость, очень много снятся, часто снятся прыжки с парашютом, какие-то проблемы там возникают. У меня две цепки было, одна из них один в один была произведена в одном из снов. То есть, достаточно часто. Особенно в последнее время. И как только такая ностальгия, я сразу бегу на аэродром, садимся в самолет и полетели.
А.Нарышкин― Самое страшное, неприятное, что может случиться в вашей работе или случалось в вашей практике?
В.Рень― Самое неприятное — потерять товарища, друга, потерять коллегу по испытаниям. Это самое страшное, что может случиться. Вторая неприятность. Когда человек входит после какого-то испытания в какое-то состояние и потом не выходит из этого состояния, потому что воздействие вредного фактора, мы называем это неблагоприятным фактором, оно привело в такое состояние человека, из которого выйти невозможно. Ни морально-психологически, ни аутогенные тренировки, ни медикаментозные средства. Когда мы на севере были на испытаниях, очень похоже, что у нас одного парня унесли из соседнего экипажа условного космического, он переохладился. Температуру мерили внутри прямой кишки, вводился термометр через заднее отверстие. И мерилась температура, когда она до 35 градусов опускалась, нас снимали с испытания, потому что это крайняя температура, при которой происходят необратимые последствия в организме. Вот у него такая температура образовалась. У одного из наших температура тоже 35,5, нас сняли с эксперимента после 40 с лишним часов пребывания в тундре, голышом практически, два спортивных костюма и больше ничего нет при температуре минус 67, там она была ниже еще. Там она была 42 градуса и 16 метров ветер. Но как известно, один метр ветра дает еще минус три градуса. И вот этот парень еще дольше пробыл на 3 или 4 часа, его сняли с эксперимента уже никаким. А при температуре в 35 отваливается все, что слабое в организме. Почки, печень, селезенка, сердце останавливается, легкие воспаление сразу, пневмония двухсторонняя. Похоже на то, что одного мы потеряли точно, а второй на грани был, живой, еще слова говорил. В общем, самое сложное — потерять друга, товарища.
А.Нарышкин― А вы когда-нибудь думали о работе за рубежом? Ну, в НАСА, например, раз уж у вас контакты все равно.
В.Рень― Меня приглашали в те тяжелые времена, когда у нас были тяжелые 90-е годы, когда я как полковник получал 125 долларов по их меркам. Мы ездили туда на всякие разные испытания, это обмен опытом был, такие программы, когда мы показывали свои возможности, они показывали свои возможности. И когда я демонстрировал им то, что я умею, они приглашали меня, хотели меня завербовать на заработную плату: «Виктор, ты будешь получать 18 000 долларов в месяц, больше чем президент». «Знаете, не нравится мне у вас. Не нравится ваша страна, то, что у вас за себя бороться не надо. Пошли, что-то написали, вас сделали. А здесь нужно добиваться, добиваться каких-то условий и целей, которые ты наметил. Необходимо добиваться. Это закаливает организм, укрепляет морально-психологическую составляющую человека». А там НРЗБ в состоянии жировать, совершенно не нравится.
Приглашали меня на работу туда, я категорически против, категорически отрицал любую возможность…
А.Нарышкин― Сейчас не жалеете, что тогда дали им от ворот поворот?
В.Рень― Никогда не жалел, не жалею и не буду жалеть, потому что я знаю: где родился — там и пригодился. Меня вообще приглашали на должность генеральскую, туда вот, там за Байкалом, там все… Я говорю: «Да не нужны мне ни должность, ни регалии, ни звания, у меня есть интереснейшая работа». Я на передовом фронте этих всех… Мы занимались таким интересными работами и испытаниями, что не хватит эфирного времени, чтобы рассказать. Господи. Опередили всех, кто занимается сейчас пилотируемой и беспилотной космонавтикой, на много десятилетий опередили еще в 70–80-е годы. Сейчас немного притормозили, к сожалению. Но я так думаю, что развитие и толчок для развития уже дан, и это развитие будет иметь место.
Поэтому я ни на какие должности, ни на какие регалии и звания не обменял бы ту работу, ради которой я здесь и ради которой я живу. Это моя жизнь. Я же 45 лет в центре подготовки космонавтов. Это о чем-то говорит? Никогда не жалел и не пожалею никогда.»
Трудно добавить что-то к этим словам истинного патриота.